Только ты - Джеки Д`Алессандро

– Нет. Потому что мой муж был жив. И поэтому моя жизнь превратилась в сущий ад. Помнишь, ты сказал, что хотел бы уснуть и никогда не проснуться? Я понимаю твои чувства. Слишком хорошо понимаю. – Тон был сдержанный, очень сухой. Однако какое облегчение – выговориться, кому-то исповедаться. – Мое замужество оказалось кошмаром. Кошмаром, который, к счастью, закончился со смертью Уэстмора. – Озноб пробежал по спине Касси. Она резко отвернулась, зная, что Этан увидит в ее глазах: ненависть, ярость, тоску. – Я не скорблю по нему.

Этан молча вглядывался в ее лицо, словно надеялся найти в нем все необходимые ответы.

– Кошмар? Но в чем он заключался? – выпалил он наконец.

Не в силах оставаться на месте или смотреть ему в глаза, Касси покачала головой и быстро пошла вдоль берега, не сводя взгляда со скал. Этан шел рядом, выжидая, пока она захочет заговорить.

– Тебе известно, какие надежды я возлагала на этот брак…

Конечно, он все знал: она делила с ним все мечты и устремления. Он терпеливо слушал, как она грезит о любящем муже и детях, которых будет безгранично любить. Ей самой так недоставало домашнего тепла! Ее родители были горько разочарованы тем, что единственный ребенок оказался девочкой. Оба не замедлили объяснить это дочери, как только та подросла. С самого детства она твердо знала, что может им угодить, только сделав выгодную партию. Когда ее отец объявил, что граф Уэстмор, красивый, обаятельный, завидный жених, после первого же сезона сделал ей предложение, она посчитала себя счастливицей.

– Моей обязанностью было выйти замуж за достойного человека. Обязанностью Уэстмора было произвести на свет наследников. Наши отношения стали портиться после того, как через полгода нашей семейной жизни я так и не смогла забеременеть. Дальше все становилось только хуже. – Слова лились потоком, будто она вскрыла гнойную рану и выпустила наружу скопившийся яд. – Так прошло три года, после чего Уэстмор объявил, что с него хватит: больше он не выносит ни меня, ни моего вида. И что отныне он до меня не дотронется. С той поры мы почти не разговаривали, разве что ему хотелось в очередной раз оскорбить меня и напомнить, насколько я ничтожна, глупа и омерзительна и что он ненавидит во мне все, буквально все. – Она замолчала: в горле застрял ком.

– Чертов ублюдок, – пробормотал Этан. – А ему не приходило в голову, что бесплоден может быть он сам?

– Он тут ни при чем, – бесстрастно заметила Кассандра.

– Откуда ты знаешь?

– В следующие семь лет Уэстмор обрюхатил с дюжину своих любовниц. Может, и больше. Я давно перестала считать.

– Он… он изменял тебе?! – не сдержавшись, ахнул Этан.

– Почти с самого начала, – невесело рассмеялась Касси. – Правда, тогда он был более осмотрителен, и я ни о чем не подозревала. Но когда стало ясно, что я не смогу родить ему наследника, он больше не трудился скрывать свои похождения. К тому времени все мои надежды и иллюзии относительно брака развеялись, и все же я не хотела, чтобы равнодушие переросло в ненависть. Поэтому и сделала глупую ошибку, попытавшись урезонить его, объяснить, как огорчена и расстроена своим бесплодием. Спросила, не можем ли мы по крайней мере быть вежливы друг с другом.

– Что он ответил?

– Дал ясно понять, что все это его не интересует.

– Дал понять? Но каким образом?

Кассандра зябко обхватила себя руками.

– Он… причинил мне боль.

Этан остановился, схватил ее за руку и повернул лицом к себе. Он был мрачнее тучи. Щека судорожно дернулась.

– Боль?! – повторил он тихим голосом. – Он… взял тебя силой?

– О нет, – покачала головой Касси. – Он не оставил сомнений в том, что больше не захочет меня… никогда.

В его глазах мелькнуло облегчение, но он тут же нахмурился:

– В таком случае, что… – И тут его осенило. Он сжал кулаки. – Негодяй ударил тебя?!

Этан явно был потрясен до глубины души. Потрясен и взбешен. И то и другое было бальзамом на ее душу. Только горло еще сильнее сжало. Когда в последний раз кто-то проявлял к ней участие?

Жаркая влага собралась в глазах, и Касси яростно сморгнула слезы.

– Ударил, – мертвенно-спокойным голосом призналась она.

Этан невольно уставился в ее лицо словно в поисках синяков.

– Собственно говоря, не ударил, а избил. Мне пришлось несколько недель пролежать в постели. – Глядя ему в глаза, она произнесла то, в чем до этого не смела признаться ни одной живой душе. Правду, которая наверняка докажет ему, что она далеко не та девчонка, которую он когда-то знал. – Думаю, он чувствовал, что я убью его, если он еще хоть раз коснется меня. И больше ко мне не подходил. Но меня часто одолевало искушение покончить с ним. – Касси замолчала, поняв, что дрожит и тяжело дышит и больше не может смотреть Этану в глаза. Несмотря на подгибавшиеся колени, она отступила, и его руки бессильно опустились.

Касси снова пошла вдоль берега. Этан догнал ее, но не сказал ни слова, за что она была ему безмерно благодарна: сама она почти задыхалась и не могла говорить. К тому времени как они добрались до скал, она чувствовала себя опустошенной, физически и морально, и поспешила остановиться в тени самой большой скалы. Этан встал перед ней. Боясь того, что может увидеть, она вынудила себя взглянуть в его глаза. И увидела в них отчаяние и нежность.

– Касси, – прошептал он.

Это было единственное слово, которое он смог протолкнуть через сжатое любовью и ненавистью горло. В нем бурлила ярость. Черт побери, Кассандра выглядела такой несчастной и одинокой, а во взгляде было столько тоски!

Он знал, что Касси говорила правду, но почему-то он не мог примириться с ее словами. Неужели есть кто-то, кто может причинить ей зло?! Сколько ночей он терзался муками ревности, представляя, как муж овладевает ею, предъявляет права на то, что ему, Этану, никогда не получить. И ни разу, ни единого раза он не подумал о том, что Касси может быть несчастна. Он всегда считал, что ее любят и лелеют. Берегут. Заботятся. Черт бы все побрал!

При мысли о том, что граф Уэстмор, этот подонок, тиранил Кассандру, изводил ее и даже избивал…

Он закрыл глаза, чтобы рассеялась красная дымка, туманившая зрение.

Сам он убивал людей в бою, и хотя они были его врагами, все же каждый раз надолго терял покой. Но, видит Бог, в том, что осталось от его души, теперь гнездилась ненависть. Он прикончил бы этого ублюдка Уэстмора без тени сожаления. И теперь жалел только о том, что негодяй уже мертв и лишил его удовольствия вытрясти из него всю его жалкую душонку.

Открыв глаза, он глубоко вздохнул, легонько сжал предплечья Касси и ощутил одолевавшую ее дрожь.

– Почему ты не ушла от него?

– И куда мне было деваться?